Мне бы хотелось, как командиру вертолета Ми-8 описать события, связанные со становлением полетов Российской авиации за рубежом. Я описываю только реальные события, которые происходили со мной, моими коллегами и друзьями.

Как я попал в Югославию. Весна 1992 г.

Каждый проживает жизнь по-своему: одни в созидании, другие в разрушении, третьи в пассивном времяпрепровождении. Когда уже многое прожито, хочется осмыслить свои поступки, переоценить какие-то события жизни, оправдаться в совершенных грехах.

Иногда все что ты сказал или сделал переворачивается наизнанку: чёрное становить белым, а красное синим. Героями становятся те, кто нарушал все божьи заповеди, пренебрегая долгом и людьми.

Мне бы хотелось, как пилоту, командиру вертолета описать события, связанные со становлением Российской авиации при полетах за рубежом. Мы все воспитаны в советский период на основе мировоззрения дружбы народов, взаимопомощи и уважением к пожилым людям. А после развала Союза что-то случилось?

Что же случилось с нашей, лучшей авиацией в мире? Много раз приходилось наблюдать как российские пилоты даже на устаревшей технике делали такую работу, которую не могли повторить зарубежные ассы.

Мой рассказ о миротворческих миссиях ООН, а также взаимоотношение людей. К сожалению, в работе за границей столкнулись честь, достоинство и братство со стяжательством и капиталистической ненавистью к слабой России.

Жизнь и работа пилотов всегда была покрыта ореолом таинственности. Имена и фамилии будут изменены, но, если будут совпадения, прошу не относиться к этому болезненно. Много встречал людей простых, с удивительной, кристально чистой душой, независимо от расовой принадлежности и вероисповедания, настоящих героев нашего времени. Но были такие, на которых можно вешать таблички, как на заборах с надписью “проходите мимо”. Или просто «порядочная сволочь».

Меня и группу товарищей вызвали в управление для оформления поездки в Югославию. Прочитали контракт с ООН в Югославии и удивились. Оплату предлагалась 31 доллар в сутки. При этом нам хорошо известно, что в Анголе, например, платят 106 долларов. Понятно, что возник вопрос: почему?

Ответили кратко по партийному: «Не нравиться не летите». Но там же открытая война. Телевизоры раскаляются от показа взрывов снарядов и ракет. Писать рапорт на поездку пока не стали. После полудня встретил КЛО Бородина В.П. и поделился сомнениями. Он пообещал разобраться в Управлении.

И к закату рабочего дня мы уже узнали последствия его поездки.  Нас вычеркнули из списков и назначили утором в 9.00 следующего дня публичный разбор нашего отказа. Все попытки связаться с Бородиным до собрания, чтобы, как минимум, прояснить, как он все представил в Управлении, не увенчались успехом. В результате пошли на собрание, не владея никакой информацией. Лидера нашего тоже нигде не было.

Народу собралось больше, чем на разборе полетов. Всем было интересно, все-таки скандал про работу за границей. За трибуной Владимир Степанович Краснов. Он встал и грозно заговорил про тяжелую жизнь пилотов, про усилия командировки,  про улучшения финансового положения пилотов. Вот выиграли контракт ООН в Югославии на четыре вертолета Ми-8 МТВ, но нашлись несознательные товарищи, которые не хотят туда лететь. Почему? И обратил суровый взор на нас.

Я в то время занимал должность ком.звена  и был старший по чину в нашей группы. Я встал, осмотрелся и увидел Бородина, который затаился в дверном проходе. Злость пробрала меня до пяток. Помощи ждать было неоткуда. Налицо подстава.

Начал я не с оправданий, а с вопросов. Мы едем в Югославию не на праздник, а на реальную войну. По телевиденью показывают: ракеты летают, Сараево горит, люди гибнут, беженцы покидают эту страну. Почему мы едем на войну незащищенные, застрахованные всего лишь на 10 тыс. рублей (500 долларов). Мы не отказываемся лететь туда, нам нужна ясная картина. За что мы будем рисковать, прославляя авиакомпанию и Россию? У нас семьи, маленькие дети. Как пилоты мы подготовлены работать в любых условиях, но просто так рисковать своими жизнями не намерены. Это самое мы вчера говорили КЛО Бородину.

У Краснова мышцы на лице задергались, еле сдерживая себя, произнес: «Вы никуда больше не полетите, в Управлении много желающих». После собрания Краснов с Бородиным долго о чем-то говорили в недружелюбной форме. Но приговор нам уже вынесли. А наш «отец родной» отсиделся в кустах. Да еще не понятно, что наговорил про нас в Управлении, в результате чего развернулся скандал.

   По тем временам, да и сейчас за любое возражение начальству, будешь наказан по полной форме, даже если будешь прав сто раз. Тогда рождалось новое поколение руководителей-менеджеров, суровых, требовательных, не имеющих пощады и уважения к своим подчиненным.

Состояние было тяжелое. Нервы на пределе. Много раз себя спрашивал: что можно было сделать в этой ситуации по-другому? Хотелось, чтобы все было как-то по-человечески, но получается все, наоборот, и, как всегда.

Вспомнилось пару лет назад. Развал Советского Союза. А также развал всех гос. структур. Очередь дошла и до Тюменского Управления Гражданской Авиации (ТУГА).

Я с группой представителей от Аэропорта Плеханово в Тюмени попали на перевыборное собрание. Претендентов на начальника ТУГА было несколько.

После первого голосования лидеров оказалось два: бывший нач. ТУГА Ласкин Г.П.  и Илларионов В.А. 50/50%. Состояние патовое.

С Евгением Лебедевым пошли к летным представителям аэропорта Рощино определиться с ситуацией. Решили и понадеялись, что обещанная программа Илларионова принесет справедливое будущее. И голос КВС Ту-134 Гусев решил голосование, начальником стал В.А.Илларионов.

В будущем задавал себе вопрос. Правильно ли мы с Евгением Лебедевым поступили? Мы же были на историческом перепутье. И от нас зависело по какому пути пойдем. А теперь это будущее пытается меня удавить.

            На следующий утро пошел в свой летный отряд аэропорта Плеханово. Многие сослуживцы начали прикалываться, мол, зачем полез в полемику, чего добился?  Надо было соглашаться и лететь, молча с присказкой “будь что будет”! Всегда хорошо поучать, а вот помочь на собрании и выступить в защиту себя никто не решился. Для этого нужна простая гражданская смелость, а она, оказывается, далеко не у каждого.  Каждый сам за себя и своя тельняшка ближе к заднице.

Ближе к вечеру поступило предложение из Управления, нужен командир вертолета в Югославию, утром вылет из аэропорта Плеханово. Предложили мне или Виктору Эрбесу. Получается, что мы реабилитированы?!   Виктор отказался. У него родился малыш и оставлять жену одну с сыном нельзя.

Все оказалось еще проще. Нас вычеркнули из списков, а набрать новых пилотов не смогли. Все пилоты с Севера ушли, либо в отпуск, либо спрятались на охоте или рыбалке. Словом, с добровольцами получилась незадача. Оказываться было глупо. На брифинге Краснов В.С. заверил, что ООН нас не будет направлять в зону боевых действий, не предусмотрено контрактом. Суточные будут увеличены по методу Анголы: 31 доллар + 75 доплата ООН. Так ведь и я про это говорил. Хоть чего-то добились!

Перелет в Югославию из Тюмени

Погода оказалась хорошая, прошли Свердловск, перемахнули Уральские горы и через пять часов добрались до Набережных Челнов. Дозаправились и пошли на Казань.

Под Казанью погода стала ухудшаться, но мы все же успели зайти на посадку. Нас ждал отдых в гостинице. Как всегда серые, неуютные номера с холодным душем, словом, никаких излишеств. Ужина не случилось, довольствовались тем, что прихватили с собой.

Проснулись рано утром, а за окном густой туман. Настроение упало, будет задержка вылета и не маленькая. Старший группы Владимир Грязнов, дал указание выдвигаться в штурманскую комнату и готовиться к вылету, несмотря на туман.

Он перезвонил в Тюмень, и обрисовал руководству ситуацию, связанную с возможной задержкой вылета. В ответ пришел факс с ТУГА, что всем командирам присваивается минимум для взлета 6о метров высота облачности и видимости на полосе 600 м. Обычно такой допуск получают после специальных тренировок, но, если ситуация требует ….

Взлетаем по одному с интервалом в 10 мин. и занимаем разные эшелоны на всякий случай, чтобы не столкнуться. Первым ушел экипаж Ивана Катеринчика. За ним взлетаем мы. Как только оторвались от земли, сразу земля исчезла и нас накрыла облачность. Перешли на приборный полет. Определили место вертолета, направление и силу ветра, а также путевую скорость и передали данные первому экипажу. У первого вертолета такой прибор оказался неисправным. И нам пришлось постоянно подсказывать им условия полета. О спутниковой навигации тогда мы только могли мечтать.

У нашего доплеровского прибора был недостаток, он давал большие погрешности над водной поверхностью. А мы шли в облаках над Волгой. И когда вывалились из облаков, то отклонения по маршруту у всех были колоссальные.

Перешли на визуальный полет, сориентировались, успешно сели и дозаправились в Нижнем Новгороде. Снова в воздух, направление на Рязань.

Рязанский местный аэропорт встретил нас дружелюбно. Дежурный штурман все время расспрашивал о своих товарищах, работающих в Тюмени. Особенно о Михаиле Владимировиче Прядко, о своем первом инструкторе. Да и понятно почему ? Первый инструктор как отец родной, дает путевку в небо.

Из штурманской комнаты успел позвонить своему училищному другу из Гомеля, так как следующий пункт посадки белорусский город Гомель, где он летал командиром самолета Ту-134
.
Ветер оказался попутный, и мы пришли в аэропорт Гомель гораздо быстрее расчетного времени. Мой училищный товарищ Сергей Казак уже встречал нас на стоянке.

Техники начали чехлить вертолеты на ночь. Вдруг кому-то пришла мысль просчитать маршрут. Оказалось, мы можем успеть еще сегодня во Львов. О санитарной норме полета тогда и речи не было. Стояла задача любой ценой и как можно быстрее добраться до Югославии.

Во Львов подошли к вечеру. Растянулись друг за другом, цепочкой на посадочной прямой. Наверняка с земли, заход выглядел эффектно, красиво.

В штурманской комнате встретил нас высокий, солидный мужчина средних лет. Собрав всех вместе, заявил, что старший группы Владимир Грязнов низложен. А он утверждён приказом генерального директора старшим.

Расклад будет такой: первым, ведущим будет экипаж Ивана Катеринчика со штурманом из Москвы, второй экипаж Владимира Шупегина, со старшим группой со старшим группы, то есть с ним. Он будет вместо второго пилота. У меня сжалось что то внутри. С проверяющими всегда в полетах бывают проблемы. Третьим , продолжил старший, поедет экипаж Александра Титаренко со штурманом Афониным. Заключительным будет экипаж Николая Быкова с инспектором Владимиром Грязновым, он уже поработал в Анголе и кое-что знает о полетах на международных авиалиниях.
Пойдем на высоте 3500- 4000 метров. Скорость держать будем максимальную 250 км в час.

Первый раз будем пересекать границу, связь нужно вести на английском. Практики никакой. Правда у нас вторые пилоты специализировались, еще в школе на английском и это нас успокаивало.

Расположились в гостинице аэропорта. Скромный ужин, холодный, бодрящий душ и спать. Все понимали, что завтра предстоит нелегкий денек.

Проснулись рано, прошли медицинский контроль и приступили к подготовке к полету. Облачность обещали метеорологи в слое 500-2500 м., а мы собираемся идти на эшелоне 3000 м. для лучшей радиосвязи.

Ведущий запросил занять полосу для взлета одновременно всей группе, но диспетчер внес поправку, и мы получили команду взлетать по одному с двухминутным интервалом. Этого я и боялся, поскольку уже получил негативный опыт такого полета.

Ведущий занял полосу, выполнил контрольное висение и пошел набор высоты. Вырулили и мы. До команды диспетчера, я уже оторвал вертолет от земли и завис на сантиметрах 30-ти. Как только получили разрешение, мы тут же начали набирать скорость и высоту. Наша задача была не упустить из вида ведущего, догнать и пристроиться к нему.

Иван Катеринчик быстро набирал высоту. Если повторять линию пути ведущего, то мы не сможем догнать. Подрезав маршрут ведущего, мы догнали уже за облаками, пристроились.

Спросил у шефа какая путевая скорость по доплеровскому прибору и местоположении вертолета. И тут у меня побежали мурашки по спине. Наш знаменитый асс, самого большого вертолета в мире Ми-26 не включил это прибор. Срочно включили, но теперь он дает нам информацию с большими погрешностями, а должна быть привязка от места взлета. Для новой привязки надо время для расчета, а его у нас не нет.

Я сделал отворот вправо и попросил посмотреть, не видно ли отставших. Но их видно не было. Еще одна проблема возникла, нам надо выйти по приводной радиостанции на контрольный радиомаяк, пункт выходного коридора для пролета границы, под названием Высоцкое. Это какая-то деревня. Мы за облаками, земли не видно, по карте невозможно определиться. Старший наш Григорьевич начал настраивать привод, но настроить не получается, в эфире работает много радиомаяков и частоты одна на другой.

Вот, вот надо пересекать границу, а мы потерялись. Ведущий, не обращая внимания на наши проблемы, стал запрашивать у диспетчера Словакии разрешения на пересечения границы группой из четырех вертолетов. Мы получаем разрешение и парой перемахнули границу, не обращая внимание на отставших двух вертолетах.

Проходит минут десять, мы за облаками, земли не видно, по карте сориентироваться невозможно. Границу перелетели по сомнительному коридору. Летим за ведущим в левом пеленге. Вдруг слышим русскую речь с иностранным акцентом, группа вертолетов возьмите курс право 10. Берем вправо. Затем вновь, возьмите еще поправку 10. Берем еще 10.

И тут перед нами почти вертикально набирает высоту истребитель венгерских ВВС. Отчетливо вижу перекосившееся от удивления лицо пилота. На что я только успел помахать ему дружески рукой.

МиГ- 23 прошел впереди нас с набором высоты. Старший спросил, что он делает? Я в шутку ответил, что МиГ пошел на боевой разворот и сверху шарахнет ракетой или пустит очередь из бортовых пушек. Мы, по всей видимости, пересекли не словацкую границу, а венгерскую. Так что за нарушение суверенитета страны, вправе нас сбить, как вальдшнепов. У Георгиевича от моей шутки запотели солнечные очки, похоже очень дорогие, по тем временам .

Истребителя, правда, больше не было. Старший успокоился, протер модные очки, но волнение еще было заметно. и сказал, а теперь каждый сам за себя и взялся за управление. Наша пара рванула вправо на 70 градусов и понеслась на встречу другой паре.

У них Штурман с Ил-76 Афонин (имя не помню) сообразил что к чему и повел пару по запланированному маршруту.

Мы встретились над приводным радиомаяком На территории Словакии. Наш вертолет стал в левый пеленг от ведущего, остальные двое правее ведущего. Высота 3600 метров.

Связались с Братиславой, диспетчер разрешил снизиться и занять высоту 1800 метров. Мы следуем за ведущим, разрешение на снижение получено, а ведущий не снижается. Может, не понял или пытается сообразить, что делать, но что-то тянет с началом снижения.

Старший спрашивает, почему я не снижаюсь. Я ответил, что жду ведущего, все делаю как он и за ним. И вдруг наш шеф группы хватается за управление и толкает ручку управление от себя. Вертолет моментально нырнул вниз, и мы оказываемся где-то под ведущим. Пришлось вмешаться в управление, и рванул вертолет влево, вниз от ведущего. Если попадем под с путную струю его винтов, а то нам придется падать до самой земли.

Братислава разрешила нам заход на посадку. Группой или парами заходить не решились, как бы не наломать дров.

Выстроились, как раньше змейкой и пошли на посадочную полосу. С земли наверняка смотрелся наш заход красиво. Приземлились, машина сопровождения привела нас к какому-то ангару. К нам подошли работники аэродромной службы, сказали, что бы забрали все личные вещи, вертолеты будут перекрашиваться трое суток в белый цвет и наноситься знаки ООН.
Мы ожидали, что к нам подойдет какая-нибудь международная инспекция для разборок и приготовились к ответу. Но никто не подошел. В гостинице все успокоились, вытащили из сумок львовские копчености и спирт, выданный авиакомпанией для ублажения таможенной службы Львова. Для них спирт не пригодился, да и у нас особого желания делиться с ними не было. Закуски много, спирт питьевой, советского исполнения, почему бы не снять стресс, пока не повредилась нервная система от такого перелета

И так уже накасарезили с нарушением режима пересечения границы. Должна быть нота протеста от Венгерского государства о незаконном вторжении на территорию суверенного государства. Мы чуть не дошли до Будапешта, оставалось 30 км. Нас должны были арестовать, провести расследование, а то и выгнать кое-кого из авиации.
Если бы такое произошло всего лишь несколько лет назад при Советской власти, то последствия были бы самые серьезные.

Нам выдали аванс по 200 долларов, чем нас сильно удивили. Мы в первый раз в жизни увидели зеленые банкноты с дохлым президентом.

Конечный пункт нашего перелета столица Хорватии Загреб. когда доложили, что вертолеты перекрашены, на следующее утро собрались у вертолетов. Белые, красивые, переливаются в зайчиках от солнца. Символика ООН придает значимость нашему перелету. Летим то работать на Организацию Объединенных Наций. Что-то новое и неведомое для нас. В то время русские вертолеты только начинали работать в миротворческих миссиях ООН. И как себя покажем, так все будут относиться к нам.

Загрузили вертолеты, прошли брифинг перед полетом, договорились о действиях в группе и местах в строю, прошли таможню и границу.

Наш вылет вышли смотреть все служащие аэропорта, прекратили работу и собрались посмотреть на нас, как русские будут взлетать и как будут смотреться перекрашенные ими вертолеты.

Заняли рабочие места в кабинах, доложили о готовности. Запускаться начали одновременно, гул четырех вертолетов наполнил, еще дремавший утренний аэропорт. Зевак увеличилось в несколько раз.

Под взоры наблюдавших вырулили на полосу и стали ромбом. Наш вертолет занял место замыкающего. Доложили о готовности. Ведущий начал выполнять висение, и все одновременно пошли тоже на отрыв.

Самое опасное было для нашего вертолета не попасть в с путную струю ведущего. Так как стояли строго за ним. Для этого оторвались от земли чуть раньше его и заняли положение чуть выше. С путная струя уже не мешала . Ведущий начал взлет. Группа, держа строй пошла за ним. Гордость за российскую авиацию переполняла дыхание. И так пошли до первого разворота. Как только вошли в вираж, строй распался и превратился снова в свору гончих. Конечно, снизу было видно все, но что поделаешь, надо и этим полетам учиться.

Лететь до Загреба всего лишь более часа. Под нами поплыли спаханные и ухоженные поля Словакии, Венгрии и Хорватии.

Заход на посадку пошли по старой схеме, змейкой. Стоянку нам определили на перроне, со стоящими военными транспортными самолетами.

Появились журналисты, видео камеры. Вторые пилоты попытались дать интервью. Когда начали расходиться, то какой-то мужчина лет тридцати, посмотрел в нашу стороны и сказал что то, на вроде русских свиней. Второй пилот Андрей Щепкин подошел к нему и что-то сказал такое на английском, что этот иностранец закрутил головой, воинственность пропала, сконфуженно быстро запрыгал догонять своих коллег, косо посматривая в нашу сторону.

Техники отошли от вертолетов на газон покурить, как к ним быстро подбежал к краю бетонки голландский солдат и что-то начал махать руками и говорить по английскому. А те только разводят руками, ничего не понимая. Подбежал наш менеджер к солдату, чтобы разрулить ситуацию. Голландец показывал, что здесь курить нельзя и ходить тоже. Сербы, когда уходили отсюда, заминировали аэродром пластиковыми минами. Разминировать не успели, очень сложно, миноискатели не могут обнаруживать пластик. Ребятам повезло, что еще не взорвались. И наши парни, бледнея с каждым шагом, на цыпочках след в след выбрались на бетонку.

Менеджер собрал менеджер паспорта, загрузились в автобус и поехали в отель. Отель оказался пять звездочек. Одноместные номера и шикарные кровати, телефон, в туалете дополнительная телефонная трубка, холодильник с напитками, пивом и алкоголем, телевизор с множеством программ и эротикой. В душевой шампунь мыло, зубная паста. Парни накинулись на холодильники, халява плиз. Только за эту халяву пришлось заплатить потом приличными наличными. Никого не предупредили, что такие правила во всех отелях.

Ужин в ресторане, шведский стол. Наши парни набросились по серьёзному с большим аппетитом и быстро заметили, что стол в момент опустел. Через три дня нас переселили в простую гостиницу, и чтобы не возмущались, нам обещали доплачивать за неудобства и еще питание.

Переехали в двух, трехместные номера, питание в кафе. Освоились с городом, обошли магазины. Нас удивило такое большое изобилие, промышленных товаров. В России в то время ни холодильников, не импортных телевизоров, ни других товаров широкого потребления не было. Похоже на коммунизм, обещавшим нам коммунистической партией. И они тут еще и воюют?!

Перевезли в один из пригородных поселков под названием Великая Горлица. Размести на постой экипажи по вилам. Техники на одной, большой вилле. С нашим экипажем поселился и старший группы. Хозяйка, довольно пожилая, одинокая, добрая женщина. Дети разъехались и пенсии, как она объяснила, не хватает. Поэтому взяла на постой. Приготовила нам обед и даже разрешила нам позвонить по спутниковому телефону в Россию.

Каждое утро с Григорьевичем вставали пораньше. трусцой бегали по улицам поселка, но больше рассматривали дома. Виллы все своеобразные, не похожие друг на друга, красивые.

Ознакомились на аэродроме с предполагаемым районом полетов и условиями взлетов и посадок. Объяснили условия работы. Возможно, будем работать по разминированию. То есть дежурить и вывозить пострадавших саперов. Уже техники приготовили вертолеты под носилочный вариант. Только летать надо через линию фронта, безопасность не гарантирована. Военные вертолеты иногда проскакивают ее на высоте 10–20 метров. Но для нас это не вариант. Военные вертолеты бронированные, а наши как консервная банка.

Эти полеты напоминают выезд машины на оживленный перекресток без тормозов. Так я пошутил на предложение полетать в этих районах. У противоборствующих сторон есть все, зенитные орудия, крупнокалиберные пулеметы и стингеры. Попадем в перестрелку, то деваться нам не куда, если только успеешь упасть на бреющий полет.

Перспектива не очень веселая. Экипажи притихли, наконец-то всем дошло, куда мы попали. Полеты надо выполнять в Сараево. А оно, как показывает телевиденье все в огне. Руководство ООН не знает, куда нас применить в таких условиях. В таком состоянии мы пробыли больше недели.

Питаться ходили в частное кафе, не запрещалось и употребление пиво.
Как-то на обратном пути из кафе зашли в другое. Перехватить еще по бутылочки баварского. Ребята уселись за стол, а я подошел к стойке. Бармен, переглянувшись со своими коллегами, спросил от куда мы и чем занимаемся. Я ответил, что вертолетчики из России, будем им помогать устанавливать Мир. Они с восторгом начали по-своему обсуждать и предложили рюмку коньяка, в виде презента. Поднял рюмку и почувствовал, что это не коньяк, а что-то крепче. Видно какой то подвох. Отказываться нельзя, за Россию надо постоять ! Практика Тюменского Севера была огромная, в мороз приходилось выпивать неразведенный спирт. Взял и махнул рюмашку в два счета, немного сморщился, крякнул и запил пивом, большим пальцем показал, что класс.

Они все захлопали от удивления и показали этикетку на бутылке, это был ром 82 градуса. Я в шутку кивнул в сторону своих друзей, мол, и их угостите, если не жалко. Бармен разлил бутылку по стограммовым стаканчикам и поставил на стол нашим ребятам, мол презент. Те уже достали карты и начали игру в преферанс. Наши парни поблагодарили, взяли стаканчики, не глядя, махнули и стали продолжать играть в карты на фоне изумленных местных зрителей. Это конечно обескуражило их. Заговорили, что мы действительно настоящие русские парни и угостили нас пивом.

Они думали, что мы косим под русских и решили установить таким образом истину. Потом мы в этот бар заходили не раз. Местное население к нам относилось довольно дружелюбно. Показывая, что русские молодцы и были довольные, что мы им собираемся помогать. Но радовались они потому, что мы прилетели помогать хорватам, а не сербам.

В штабе ООН начались разговоры, что нашим вертолетам нет применения в Хорватии и только возможно, может быть одному. Три должны перелететь в Белград, через линию фронта. Задача только как пересечь эту линию огня? Дебаты продолжались несколько дней. Решили, чтобы три вертолета пересекут границу с Венгрией, выйдут на трасу Будапешт Белград и далее с севера войти на территорию Югославии. Вылет наметили на 10 мая. Рассчитали маршрут, выписали частоты, договорились о действиях в полете.

Вечером зашел к техникам на виллу. Там прощальный пир. Наши ребята отремонтировали хозяину всю технику, косилку, стиральную машинку, электрические приборы. Хозяину, уже за шестьдесят, был под впечатлением от наших техников. Да еще наш праздник День победы. Выкатил бочку вина. Стал объяснять на пальцах, что его отец воевал на стороне немцев с нами. Теперь он извиняется за отца. У наших техников золотые руки и у него тоже, он эту виллу сделал своими руками и теперь у нас с русскими парнями, как он сказал, один бог — это трудовые руки и они нас объединяют.

Завтра лететь, но обижать деда отказом сесть за стол, как-то не по-людски. Согласился сел, выпил немного вина. Вино сухое, но действует как замедленная бомба. Пришел, обеспокоенный моим отсутствием Григорьевич. Усадили и его за стол. Выпил стакан вина и разогнал всех по койкам.

Вместе мы с ним потопали домой. Хозяин умудрился подлить мне все же чачи. Чувствую, захмелел, но держусь. Григорьевич начал меня пилить. Я под хмельком выдал ему, что таких, как он надо расстреливать и тогда наша авиация будет лучшая в мире. Предупредил, чтобы на перелете не лез в управление и не занимал место второго пилота, а то не долетим. Вадик Косухин владеет английским и будет вести связь.

Утро началось с пробежки, затем душ, плотный завтрак и на аэродром с вещами. Принесли паспорта, выдали спутниковые метеокарты и прогнозы погоды. Согласно им нас на территории Венгрии будет ожидать облачность. Договорились, если попадем в облачность, держаться группой до тех пор, пока возможно, затем рассредоточимся по эшелонам, сохранять одинаковую скорость. Кто первый выйдет, на визуальный полет, гасит скорость, пока все не догонят, соберемся и пойдем вместе. Все очень просто и ясно.

Взлетаем тройкой по самолетному. Легли на маршрут. Григорьевич, уселся на место бортмеханика, по карте выводит на линию пути. Показывает, что все хорошо. Вижу, ведомые находятся сзади. Все вроде бы в порядке, но мы как-то больше уклоняемся на восток. Попросил второго пилота проверить маршрут по транспаку, спутниковому навигатору. Вижу, подходим к характерному ориентиру, и заглянул в карту Григорьевич и ахнул, мы приближаемся к зоне боевых действий, наш новоиспечённый штурман оказался Сусаниным.

А наши два экипажа видели нашу ошибку и молчали с интересом, что будет дальше? Пересекли венгерскую границу, и тут нас ожидала, обещанная облачность, рассредоточились по высотам. Докладывают, что все проходит, согласно плана, хорошо. Заострял внимание, кто первый выйдет, снижает скорость и ждет остальных. Прошли в облаках около часа, и подошли к поворотному пункту трассы Будапешт-Белград, развернулись на Белград и вышли из облаков. Доложили, что вышли из облаков, на своем эшелоне и ждем остальных.

Видимость отличная. Ждем, сбросили скорость уже до ста километров. Никого нет, запрашиваем, отвечают, что на трассе. Запрашиваем их координаты, ответили. Вадик по карте запеленговал их место. Они в ста километрах впереди нас и в стороне от трассы. Ну, молодцы северяне! На борту у них генерал Югославской миссии ООН. И надо же, так облажаться средь белого дня.

Выскочили из облаков и пошли самостоятельно по трассе, бросив нас, показывая, что они лучшие и могут самостоятельно летать по международным трассам. А может решили подставить нашего старшего, что бы выглядел перед ООН как плохой организатор.

Но это полеты не на Севере Тюменской облачности, а за границей и в миссии ООН, где, прежде всего, должен быть порядок и дисциплина. Мы здесь как на ладони и за нами следят все, кому не лень. Если придем не в составе группы, то это будет большим позором России. Мы ее тут представляем на международным уровне.

Делать нечего, попросил коллег уменьшить скорость и что мы в ста километрах от них, пытаемся догнать. На скорости, более максимально допустимой, нарушая все инструкции, помчались строго по трассе, надеясь увидеть их. Уже подходит Югославская граница, но мы их не видим. .

Нас уже запрашивает Белград, отвечаем. Они советуют взять поправку в курсе вправо на 20 градусов, берем поправку и обращаю внимание на карту. Если мы поедем с таким курсом, то выйдем в район боевых действий. не реагируем на команду диспетчера и возвращаемся на трассу.

Это указание диспетчера, похоже на провокацию. Плевать на это указание, надо идти строго по трассе. А наших боевых товарищей нет. Выходим на связь с ними, отвечают, что им еще до границы километров 15. Вот и оказывается, они еще и уклонились от трассы влево и им диспетчер передал команду отвернуть вправо. А за кого тогда они нас приняли ?

Сообщили им, что мы будем ждать их на приводе входного коридора в аэроузел Белграда, стали в вираж на малой скорости. И где-то через 3-4 минуты увидели долгожданную пару, которая неслась на большой скорости точно на нас. Мы в ужасе шарахнулись в сторону, пропустив их вперед. Ну и дела?! Быстро догнали их и пристроились в хвост и вновь змейкой пошли на посадку.

Приземлились. К вертолетам подошла целая делегация ООН, встречать самого форскомандера, в переводе генерала миссии в Югославии. И к нам подошел наш русский полковник, представился. Виталий Иванович Петрунев, заместитель командующего войсками ООН в Белграде. И спросил, кто первым пересек границу Югославии, отвечаем мы.

Подошел поближе и поздравил со вторым Днем рождения и сказал, что мы в рубашке родились, просто повезло. Югославы ждали группу, которая отбивается на локаторе одной целью. А тут появились две, одна начала уклоняться в сторону боевых действий. Военные решили, что это хорваты устраивают им вновь какую-то провокацию и пристроились к группе вертолетов и хотят приблизиться с тылу к югославской армии. Решили сбить ракетой, но цель маленькая и скорость тоже, ракет мало и тратить, на такую цель жалко., Решили поднять истребитель МиГ-21, только у них с керосином было мало.

Россия тогда не помогала. А югославы, в отчаянии, уже сбили ооновкий вертолет, месяц назад с итальянским экипажем. Кто-то не передал план военному сектору о полете и те полетели. МиГ-21 гнался за ним двести километров и сбил ракетой. И нам была заготовлена такая же судьба. Спасло нас то, что мы быстро сообразили и вернулись на трассу и к нам подоспела наша пара и мы вместе пошли на посадку.

Если бы еще немножко дольше соображали, когда отвернули вправо, то точно, что ни будь поймали . Сербы долго соображали, но уже готовы были пожертвовать ракетой. Но у них было сомнение, на каком-то вертолете летел генерал миссии и это их сдерживало.

На разборе полетов досталось всем от Григорьевича. Одна ошибка рождает другую. Старики говорили, сделаешь ошибку, исправляй, а то в накоплении будет следующая.

У настоящих офицеров есть такое понятие, как честь, достоинство и братство. Многие хотят быть первыми, лидерами. А если ты лидер, то должен отвечать за всех остальных и вести их к цели. А если не лидер, а ведомый? То держись в строю и не подводи ведущего. Будь монолитом в группе и по жизни и будет все хорошо.
Продолжение следует

Продолжение следует….